Книга Поющая во тьме  - Эрика Адамс

– Но смысл одинаков. Возможно, легенды не лгут. Они рыщут, Лекс. Они совсем близко. Вечно голодные, безжалостные…

– Тени? Ты их чувствуешь?

– То, что живёт внутри меня, клокочет от радости. Оно стремится соединиться с сородичами. Оно ликует и жаждет. Я слышу их голоса. Тени… Я не могу выразить словами. Их – легион, и в то же время все они – будто часть одного тёмного и жадного существа.

– Это как-то связано с твоим кошмаром?

Ани вернулась на расстеленное одеяло, легла рядом с ним. Лекс приобнял девушку одной рукой, а она послушно положила голову на предложенное плечо.

– Ты же рос в хорошей, благосостоятельной семье, верно? Наверняка ты не знаешь, каково это: питаться объедками, клянчить жалкие монетки, а чаще всего получить тычки и пинки в ответ, пытаться стибрить мало-мальски ценную вещицу, чтобы местная шпана не поколотила тебя за нахлебничество… Однажды один человек не отшвырнул меня, как собачонку, за попрошайничество, а щедро отсыпал несколько монет, пообещав, что завтра даст еще столько же, если я вновь приду в эту же подворотню. Приятели шептались, что лучше сторониться этого человека, но разве голодное брюхо лучше сытого? Я пришла в обещанное время, а тот незнакомец начал рассказывать, что всевышние силы отметили меня особенным знаком, и меня ждёт служба в храме, сытая и безбедная. У тебя будет собственная постель, чистая, сухая и без клопов, говорил он. Я прельстилась на щедрые обещания и пошла вслед за ним. Оказалось, что он был одним из ловцов. Они ищут тех, кто обладает большей способностью устоять перед Тенями, чем все остальные. Ловцы искали повсюду: среди бродяжек на улицах или в бедных семьях, выкупая детей. Некоторые семьи считали за честь отдать своего ребенка на услужение в Храм, что противостоял натиску Теней. Так и началось моё служение в Храме. Постель была на самом деле сухая и чистая, но во всём остальном нельзя было сказать, что жилось нам вольно. Нас муштровали, учили читать и писать, запоминать наизусть ритуальные песнопения, учили стойкости духа… Первый раз нас повели в ущелье через полгода после того, как я впервые переступила порог Храма. Нас привели ночью, ожидая, пока голодные тени сбегутся, почуяв жертв. Они дали им попробовать нас на вкус, разрешили отщипнуть от души каждого небольшой кусочек, прежде чем разогнали их ритуальными песнопениями. Большинство из учеников обмочились на месте от страха, а один мальчишка и вовсе на следующий день спрыгнул вниз с высокой стены, не желая больше встречаться с Тенями… Поющих делили на пары, один начинает пение, второй замыкает его…

Лекс воспользовался образовавшейся паузой в её рассказе, спросив:

– Нарий сказал, что ты его Замыкающая. Он тоже был из служащих Храма?

Ани рассмеялась.

– Кто? Нарий? О нет… Слушай дальше. Нас разделили на пары и некоторое время выводили в ущелье под присмотром Старшего. Но после нас ждало испытание: отсеивали самых слабых. Отправляли в ущелье пару и ждали, вернутся ли они?

– А если Тени не являлись?

– Быть такого не может. За ночь пребывания в ущелье хоть одна Тень, но сунется к тебе, жаждая полакомиться тобой. В тот раз я отправилась вместе с одним из учеников. Почти сразу же на нас напали Тени. Что-то пошло не так… Возможно, мы слишком сильно перепугались, а может что-то сделали неверно. Но в итоге напарника начали рвать на части, а я, певшая замыкающее песнопение, была не в силах остановиться от охватившего меня ужаса… Потом наступила Тьма… И всё остальное я знаю со слов Нария. Он наткнулся на меня случайно, когда возвращался из очередного контрабандного рейса. У этого сукина сына было потрясающее чутьё во всем, что касалось прибыли. Он прихватил меня с собой и обратился в один из Храмов, пытаясь понять, что со мной. Он приплатил жрецам, чтобы они создали связь между нами и помалкивали. Каким-то образом я начала делить свою душу пополам с Тенью, которую замкнула пением в себе. Нарий быстро смекнул, какой выгодой обернется для него находка меня. Не надо было платить каждый раз Храмовым служителям бешеные деньги. Собственная золотая жила, привязанная к нему нитью и обязанная жизнью. К слову, он ненавидел то, что ему приходилось слышать Тень. Он был не такой, как ты Лекс. Нарий был гораздо слабее. Он не мог поставить заслон, и мучился, наверное, даже больше меня. И при первой же возможности избавился от меня, почувствовав, что дело перестает быть прибыльным. Вот и вся история.

В костре едва слышно потрескивали ветви. Ночь полнилась звуками, стоило лишь немного помолчать и прислушаться.

– Иногда я словно возвращаюсь в тот день, когда впервые почувствовала на себе жадную пасть Теней. Они тёмными вихрями снуют вокруг нас, вырывая куски, дырявя души, а совсем рядом стоят те, кто могут избавить тебя от боли. Могут, но не делают этого, а лишь молча наблюдают, чтобы дать тебе почувствовать безысходность, ужас, отчаяние…

Лекс молчал, поражённый словами Ани. Каким зверем нужно быть, чтобы дать маленькому ребенку почувствовать на себе прикосновение раздирающей пасти Теней? Лекс явственно видел перед глазами описанное ей и сопереживал так, будто сам находился там, обречёенный на страдания.

Как можно вынести такое и не сломаться? Он прижал ее к себе сильнее, вдыхая уже такой знакомый и родной запах, будто желая своими объятиями разогнать сгустившиеся мрачные тучи над ее головой, будто у него были силы исправить прошлое.

– Из тебя бы вышел отличный поющий.

Голос Ани звучал приглушенно из-за того, что она была прижата к его груди.

– Из меня могло получиться много чего хорошего, но, кажется, я не преуспел ни в чём, кроме того, чтобы не оправдать ни чьих надежд.

Глава 53

Лекс быстро шёл на поправку. Ему хотелось жить так сильно, как никогда раньше, и каким-то несчастным стежкам на коже было его не сломить. Крепкое, молодое тело быстро набирало силы. Но чем лучше он себя чувствовал, тем сильнее его тянуло к Ани, всё время находящейся рядом. Раньше Лекс бы не долго думая, прижал её к стволу дерева и взял своё сполна, не особо заботясь о том, хочется ей этого или нет. Но сейчас он не мог так поступить. Будто внутри него что-то сломалось. Она сломала что-то, разнесла в пух и прах его прежние устои, смела границы дозволенного.

Лексу хотелось её. О как сильно ему этого хотелось! Но он не смел. И потому он неслышно крался за ней во время привалов, когда она собиралась умыться в водоеме. Он прятался в густых зарослях кустарника или за стволом дерева, наблюдая, как Ани раздевается, входит в прохладные воды и плещется. Его глаза жадно скользили по изгибам тела, которое он знал наизусть. Стоило ему закрыть глаза и вспомнить прошлые забавы, как он начинал чувствовать на языке вкус её пота, слышать мягкие, приглушенные стоны. Те самые, которые сейчас раздавались, увы, только в его воображении. Потому что он не смел прикоснуться к ней, проявив своё острое желание.

Именно потому Лекс прятался, как вор. И крал желаемое только лишь глазами, сжимая пальцами напряжённый член. Он доводил себя до изнеможения, дергая кистью вверх-вниз по набухшей плоти. Каждый раз всё заканчивалось одинаково – перед глазами расплывались тёмные круги от мгновенного удовольствия, пронизывающего его насквозь.